Стал партизаном в 14 лет

В 1942 году за связь с подпольем гестаповцы расстреляли его отца, а через год – мать. Младшего брата полицаи отдали в детдом. После этих трагических событий 14-летний Володя Шкабарин твёрдо решил стать партизаном. «Меня Константин Заслонов, командующий партизанскими силами оршанской зоны, предлагал из-за возраста отправить за линию фронта, – вспоминает он, – но я сказал: "Я должен быть здесь". Не мог простить фашистам то, что они сделали». 

На рассвете под «Интернационал»

До войны семья Владимира Афанасьевича жила в посёлке Высокое в 15 километрах от Орши. «Недалеко от нас в лесу отступавшие советские войска бросили санчасть. Мы там с пацанами нашли пулемёт "Максим", заряженный лентой. Решили пострелять. Тут над лесом показался немецкий самолёт. Только он в просвете деревьев появился, как мы по нему и жахнули! А потом выкопали яму, смазали оружие и закопали, надеясь достать позже. Набрали пакетов с бинтами за пазуху и пошли в посёлок. И тут смотрим – бомбардировщики летят».

Вражеские самолёты стали сбрасывать бомбы на лес. После бомбёжки ребята решили посмотреть, как там их «Максим». А тут им по дороге навстречу матери бегут. В общем, так их и не пустили узнать судьбу спрятанного пулемёта.

А ночью в окна семьи Шкабариных постучали фашисты и забрали отца с матерью. Повезло, что местный директор школы по национальности был немец. Он со своей женой полячкой пошёл в комендатуру просить, чтобы родителей Володи отпустили. В итоге домой разрешили вернуться только матери, а отца за то, что он был коммунистом, отвезли в Оршу. Там его выпустили, но ненадолго. За связь с подпольем гестапо снова его арестовало. «Мы принесли отцу передачу. Нас с матерью завели в комнату, где велись допросы, – вспоминает Владимир Шкабарин. – Окровавленные стены были посыпаны хлоркой. Немец взял и раскромсал сало, думаю, решил, что мы туда что-то спрятали, потом поломал сигареты и всё это смешал в кучу, как мусор, а после спросил: “Зачем столько много принесли?” А назавтра к нам домой пришла соседская старушка и сказала, чтобы мы к отцу не ходили, так как его уже нет в живых, как и её сына». Позже Володя узнал, что на рассвете подпольщиков, связанных в цепь одной верёвкой, вели на расстрел. Они исполняли «Интернационал». Фашисты били патриотов, но те вставали и продолжали петь. А ещё перед смертью отец успел выкрикнуть соседской бабушке место, где мог встретиться с родными перед казнью, но успеть им увидеться было уже не суждено.

В бригаде Бати

После казни матери в 1943 году к Владимиру пришла одна из работниц немецкой комендатуры и сказала, что на него донесли. Написали, что юноша связан с партизанами и подпольщиками. «Ты уходи, пока не поздно, в лес. Заявление я на время припрячу, – сказала мне женщина. – А кто донёс, не спрашивай. Если узнаешь, наделаешь много глупостей». По дороге в лес с группой других подпольщиков, выходивших из Орши, Володя встретил старшеклассников, которые под присмотром немца ремонтировали дорогу. Один из них стал кричать солдату: «Пан, это сын коммуниста». Но Володя не растерялся, сказал фашисту, что идёт в соседнюю деревню к сестре от матери, которая больна тифом. Немец отшатнулся и махнул рукой, дескать, проходи.

В итоге, оказался Шкабарин в партизанской бригаде Бати. Так она именовалась. А возглавлял её человек по фамилии Бойко, который воевал ещё в гражданскую войну. «Хорошо помню этого здорового деда с чёрной до пояса бородой. На груди у него всегда висел автомат. И если ему что-то не нравилось в поведении партизан, мог и крепким словом приложиться. Очень суров был», – отмечает Владимир Афанасьевич. Целью бригады было собрать в единую силу разрозненные группы красноармейцев, вышедших из окружения и осевших в деревнях.

Спустя время немцы обнаружили стоянку партизан. «Мы быстро потушили костры, дым которых только и спасал нас от комаров. Заняли оборону. Видим, немцы сосредоточились в одном месте, готовясь выстроиться в цепь. Отделяло нас метров сто. И тут мы как дали огня из двух десятков пулемётов, не считая винтовок. Шансов выжить у фашистов там не было. Все полегли, – вспоминает бывший партизан, который тогда впервые опробовал в деле свой бельгийский карабин. – По звуку наша стрельба напоминала сплошной шум дождя. Немцы в ответ стали бить по нам из миномётов, но снаряды не долетали, застревая и разрываясь в густых ветках».

«Рубанём и отойдём»

Довелось Владимиру Шкабарину повоевать и со знаменитым руководителем партизанского движения Константином Заслоновым. «Рубанём и отойдём» – была его любимая поговорка», – подчёркивает бывший партизан. Ходил Заслонов, по словам рассказчика, в пограничной фуражке, кожаной куртке с маузером и планшетом. А ещё носил в нагрудном кармане дамский пистолетик. «После того как Константин Сергеевич погиб, фашисты бросили против нас солдат армии Власова. Сами немцы в лес ходить боялись, подъедут на расстояние полкилометра, постреляют из пулемётов, миномётов и пишут в сводке, что уничтожили партизанский отряд», – говорит Владимир Афанасьевич.

«Помню, сидим в 30 метрах от дороги в засаде. Видим – немецкая колонна автомашин идёт. Ловишь на мушку солдат. Ждёшь, когда мина сработает, – это сигнал к началу стрельбы. Нервничаешь. Терпение лопается. Время тянется бесконечно долго, – передаёт свои чувства Владимир. – Тут взрыв, и все начинают палить. Хорошо, если попадёшь во врага в этой суете».

Ходил юный партизан и подрывать поезда. Дело это было непростое. Вдоль рельсов постоянно курсировали патрули, а лес по обе стороны от железнодорожного полотна был вырублен на 200 метров. «Ухо к рельсам приложил, слышу – идёт вражеский состав километрах в двух. Заложили мину. И тут в 500 метрах от нас фашистский поезд как рванёт! Оказывается, его уничтожила другая партизанская группа. А на нашей мине подорвался поезд, который шёл восстанавливать рельсы. В общем, "неудачно" мы сработали. Все ведь старались подорвать поезда, которые шли на фронт с техникой, живой силой. Такое у нас было своеобразное соревнование», – поясняет нехитрую тактику Владимир Афанасьевич.

Партизанские «пышки»

«В 1944 году нам пришлось сражаться с регулярной немецкой армией, попав в окружение в районе реки Березина. Помогали партизанам только советские лётчики, которые на "кукурузниках" забирали тяжелораненых и сбрасывали кое-какие продукты», – рассказывает Владимир. Из-за того, что фашисты открывали из зениток страшный огонь, нашим самолётам было очень сложно доставить партизанам на парашютах провиант и боеприпасы. Партизаны держали оборону в районе Березинского заповедника больше двух недель. «Фашисты скидывали на нас с самолётов ящики, которые на лету раскрывались, разбрасывая мины. В одном из таких ящиков я даже спал. До обеда отбомбят. Потом час перерыв. Знают, что у нас есть нечего. Издеваются. И затем снова начинают из пушек и шестиствольных миномётов палить», – обрисовывает ситуацию Владимир Шкабарин.

Некоторые из партизан не выдерживали голода и сдавались. Потом в громкоговоритель они рапортавали, что их немцы накормили, напоили. «Призывали опустить оружие дулом в землю. Фашисты и листовок на наши позиции набросали с призывами сдаваться. Можно было такую бумажку брать и идти в плен», – подчёркивает рассказчик. Сначала же партизанам выдавали по горсти перловой крупы. «Заворачивали её в платок. В воде она разбухала, делалась больше. Потом, когда перловка закончилась, наши лётчики с самолёта сбросили книжечки, в которых были инструкции, как партизану пропитаться в лесу. Какую кору есть, какими, в общем, шишками-пышками питаться, – улыбаясь, говорит Владимир Афанасьевич. – Как чистить, например, траву аир». Немцы себе из брёвен сделали удобные лежаки и выжидали, когда у наших иссякнут силы, а партизаны оборонялись, лёжа в болотной воде.

Между водой и землёй

«Когда лежал в обороне, вроде, было нормально. А когда сказали сняться и отступать, я поднялся, и земля перед глазами закружилась. Так я отощал. Прошёл пять шагов – опять всё кружится. Сил идти нет. Командир моего взвода москвич Петька Панин и сибиряк Мамонтов тоже остались на месте. Слышим, немцы пошли по болоту, – вспоминает Владимир. – Панин мне говорит: «Лезь под корни ольхи». Дело в том, что среди болота остались мелкие островки, на которых росло это дерево. Вода вымыла её корни, над которыми шапкой ещё нависала земля. Под эту землю юноша и забрался. И так между водой и землёй спрятался.

«Вижу, немец идёт в москитной сетке. Автомат на пузе. И комбинезон водонепроницаемый. Думаю, через эту сетку ты меня не увидишь. И ещё один прошёлся прямо надо мной. Тех же, кого они замечали, расстреливали не раздумывая, – рассказывает о пережитых событиях Владимир. – Тут слышу – собаки залаяли. Решил, что это конец. И то ли от страха, то ли от усталости потерял сознание. Когда пришёл в себя, было уже утро. Кругом тишина. Выбрался из укрытия. Нашёл в корнях ольхи своего командира. Он лежит, не двигается. Ну, думаю, погиб. Стал его тормошить. А он как подорвётся и бац – выстрелил в меня! Пуля прошла в нескольких сантиметрах от головы. Панин спросонья решил, что я немец. В общем, всё обошлось».

После юный партизан ещё несколько раз участвовал в столкновениях с врагом. «Не зря мы тогда стояли на месте, – с гордостью говорит Владимир Афанасьевич. – Ведь Беларуси к этому времени до полного освобождения оставалось совсем чуть-чуть».

Автор фото: Чернявский Дмитрий